— Да как же вы не понимаете, нам тут нужно обустраиваться. Следовательно...
— Да все мы понимаем, — усмехнулась мама и налила себе вторую чашечку чая. — Просто ворчим, потому что вас, — она произнесла это со значением, — всегда почему-то нет дома.
— Вот и обидно, — докончила Любаня. — Кажется, что мог бы кто-то другой...
— Нет, что ты! — вступила мама. — Это же оскорбление рода Гриневых, если кто-то другой заберется туда, куда и медведи не ходят, раньше чем эти... — она фыркнула, — глобтроттеры!
Ростик только головой покрутил. Здорово у них получалось.
— Ну, спелись две подружки.
Мама и Любаня посмотрели друг на друга и расхохотались, да так, что стол затрясся, одна из лучин выпала из своей вилки и упала в корытце с водой. Ростик запалил еще одну лучину. Дай ему сейчас волю, он бы факел запалил, чтобы получше видеть эти два самые родные в мире лица.
Отсмеялись, посерьезнели. К тому же откуда-то издалека, из темноты вдруг долетел высокий собачий вой. А может, это панцирные шакалы, подумал Ростик. Да, скорее всего, они, собак в городе осталось так мало, что они и голос подать боятся.
— Все правильно, — произнесла мама. — Нам нужно обустроиться, как ты сказал. Иначе ему, — она кивнула на живот Любани, — будет плохо.
— Теперь у нас есть лодки. Изумительные летающие лодки. — Они помолчали, и Ростик добавил: — К тому же, мне кажется, ими наверняка не кончится.
— Опять предвиденье? — тревожно спросила мама, ох и не любила она его приступы.
— Нет, просто предположение. И ожидание всяких новых... заварушек.
— Разве последней не достаточно? — спросила Любаня. Ростик улыбнулся ей и со всей доступной ему убежденностью проговорил:
— То ли еще будет!