Место отсчета - Страница 52

Лейтенант посмотрел на Ростика серьезными, траурными глазами. Вздохнул:

— Ты забудь об этом.

— О чем?

— О том, что кто-то лишний ляжет. Никто не погибает зря, никто не умирает впустую. Но главное — не люди, главное — победа. Поэтому...

Внезапно он замолчал. Повернулся к шеренге, чуть ли не строевым шагом, с оттянутым носком подошел к середине сплошной стены людей, стоящих на дороге как на линейке, начерченной на гарнизонном плацу, вытянул руку вперед и прокричал:

— Те, кто слева от меня, пойдут со мной на завод. Командую я. Те, кто справа, подчиняются... — Он помолчал, вспоминая, вероятно, фамилию Ростика. — Подчиняются младшему лейтенанту Гриневу. Батальон! — Он стал еще прямее, хотя это казалось и невозможно, но таков уж был этот лейтенант, выученик офицерского училища, оставшегося где-то там, в необозримой дали, на Земле, но впитавший в себя традиции регулярной армии, и неплохой армии, между прочим. — Нале-во!

Повернулось, как и ожидал Ростик, гораздо больше людей, чем те, что оказались слева от руки лейтенанта и которые стояли ближе к городу. Но ошибку Достальский исправил довольно быстро.

— Ну куда ты, куда? Я же скомандовал только своему батальону, а твой командир — вот он, — заговорил он без малейшей злобы, наверное, с самого начала подозревал, что бестолковых будет немало.

— Я думал, ну... — пролепетал какой-то ретивый вояка.

— Баранки гну, стань прямо, ротозей. — И, уже переведя глаза на «свой» батальон, лейтенант проорал так, что в ушах заложило, а ведь Ростик стоял шагах в пятнадцати от него: — Батальон, на завод, в бой, шагом... арш!

Дружно, хотя, конечно, и не в ногу люди качнулись и пошли, растягиваясь по дороге. Достальский бросился к голове колонны. Уже на бегу он повернулся и крикнул:

— Четверо с ружьями и боеприпасами, за мной, бегом... Гринев, назначь взводных, а не то эти орлы у тебя шнурки от сапог не отыщут!..

Четверо ребят с ружьями и еще двое с мешками, в которых звякали тяжелые патроны к ним, неуклюже посеменили за лейтенантом. Глядя на них, и главным образом из-за шутки Достальского, кто-то хохотнул, кто-то заговорил, давая выход накопившемуся напряжению.

Ростик проводил лейтенанта взглядом, потом прошелся вдоль шеренги, вглядываясь в лица оставшихся с ним людей. Настроение многих, как ни странно, поднялось. Толковое поведение лейтенанта, его привычка командовать, его голос понравились этим людям. Если они о чем и жалели, так о том, что не попали в тот батальон, который уже ушел.

Но так, как орал лейтенант, Ростик орать не умел. У него и не получилось бы, да и не особенно важно это было. Главной, как заметил Достальский, была победа. Вот об этом он и стал соображать.

— Значит, так. — Ростик вышел примерно к середине строя и, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, чтобы лучше было слышно, проговорил: — Оружия у нас маловато для лобовой атаки. Но мы пойдем через город. Многие будут выходить к калиткам, может, даже попробуют пойти с нами. Приказываю, спрашивать всех, кто попадется на глаза, — нет ли дома оружия. Надеюсь, эти люди не все отдали оккупантам, кое-что и по сараюшкам припрятали...

— А как же, командир, я знаю наших — непременно припрятали! — отозвался чей-то веселый, высокий голосок.

Ростик деланно нахмурился:

— Разговоры в строю! — Он подумал еще. — Необходимость отлучиться из строя, чтобы забрать винтовку, пистолет или даже самострел — считать дезертирством не буду. Но догонять строй быстро, бегом. Ясно?

Люди загудели. По этим голосам Ростик вдруг понял, что все кончится удачно, что они непременно одолеют пурпурных и предателей, которые перебежали к ним. Они непременно вернут себе Боловск.

— Тогда нале-во! Шагом марш!

Он оглянулся, приставив руку козырьком к глазам. Чернобров, посланный за остальными ружьями, уже бежал назад с людьми, которые по двое тащили длинные бандуры или пригибались от тяжеленных солдатских мешков с патронами.

Ростик подошел к ребятам, которые стояли отдельно, посмотрел на кузнеца.

— Кузнец, ты — командир всех, кто с противотанковыми ружьями. Если кто-то не знает, как с ними обращаться...

— Все знают, — вмешался в разговор тяжелый, пожилой, кряжистый мужик. Он излучал такую уверенность, что ему сразу верилось.

— Хорошо. Кузнец, дождитесь Черноброва с ребятами, распределите груз, если мало людей, возьми еще кого-нибудь из строя... И держитесь сзади колонны, ваше дело не в атаку лезть, а от летунов нас прикрывать.

— Сделаю, — прогудел кузнец. Его глаза вдруг стали узкими от усмешки или от переполняющей его силы и решимости. Он оглянулся на Черноброва, тот торопился.

В шофере вдруг появилось исконное солдатское чутье — как бы ни тяжела была поклажа, лучше пробежаться, но быть со своими, чем топать в стороне.

— Да, и помните, патронов у нас только на один приличный бой. Поэтому бить прицельно.

— Есть, — прогудел мужчина. Похоже, он стал в этой команде поглавнее кузнеца. Но Ростик решил, что дело от этого только выиграет.

Он пошел догонять колонну, размышляя, не стоило ли сверить с лейтенантом время для синхронной атаки на оба выбранных объекта. Его еще можно было догнать и договориться. Впрочем, решил Ростик, это хорошо для штабных учений, а в реальной войне, той, которую вели они, все решается по обстоятельствам. К тому же всегда можно было и ушами послушать, как дела у соседа.

26

Боловск с этой стороны был не очень-то красив — выставленные прямо в поле хрущевские пятиэтажки, обшарпанные, грязненькие, но почти во всех окнах виднелись лица людей. Ну да, понял Ростик, воду еще подают, и канализация работает, значит, возни раза в три меньше, чем в домах частного сектора, вот народ сюда и подался.