Место отсчета - Страница 33

— А моя... — Квадратный опустил голову, подумал. — Пестель, снимай с них сумки, узду и седла.

— Седла-то куда денем?

— Завернем в брезент и тут где-нибудь зароем, где посуше.

— Сумки зароем, а седла... Бросим вперед, они такие, что и их сжуют.

— Значит, это не шакалы, — определил Пестель. — Рост, что же ты чувствуешь?

Ростик ответить не успел. Лошади вдруг стали ржать и биться. Словно бы поняли, что скоро им придется куда как плохо, но Пестель с ними справлялся. Еще как, даже Ростику стало ясно, что теперь никто из них не дрогнет.

Потом все смотрели в темноту и ждали, ждали... Вдруг где-то далеко послышалось шумное дыхание. Вот так из ничего, из невидимого пространства за кругом света вдруг прозвучало тяжелое, мощное, голодное втягивание воздуха, как будто не стая неведомых существ подошла, а один невероятный зверь, справиться с которым невозможно.

— Лошадей пускать? — спросил сзади Пестель.

— Подождем, когда они навалятся, — решил Квадратный. — Может, удастся пожертвовать одной.

Ростик знал, что не удастся, но легче было слушать старшину и привычнее для него — солдата одной сплошной войны, в которую они влипли, оказавшись тут, в Полдневье. И тогда загорелись глаза.

Их было невероятно много, казалось, вся равнина перед ними вдруг в один миг вспыхнула этими глазами — красными, бешеными, голодными, немигающими... Казалось, они горят, но не как на Земле у волков — отражая пламя, а сами по себе, словно тысяча светляков вдруг собралась тут, чтобы стало светлее. Но светлее от них, конечно, не становилось. Стало холоднее — от ужаса близкой смерти, от невидимости этих врагов, От их бесчисленности.

Ростик взвел тетиву на арбалете, прикинул расстояние до ближайшего хищника, получалось шагов тридцать, если у него на голове не очень мощные роговые пластины, вполне можно попасть — с какой угодно реакцией отпрыгнуть зверю уже не удастся. Разумеется, он прицелился между глаз. Тетива щелкнула, и почти тотчас их оглушил вой — слитный, мощный, слаженный. Выла не одна зверюга, в которую попал Ростик, а еще несколько десятков, которые тут же стали драться, стараясь поскорее ее прикончить и вырвать кусок сочащегося кровью мяса... Все остальные тоже подвывали, словно негодовали, что Ростик не попал в кого-нибудь поближе к ним, чтобы тоже можно было поучаствовать в драке за пищу...

— Теперь они разозлились, — сухо откомментировал Квадратный.

— Они и без того были...

Какими они были, никто не узнал. Потому что звери стали прыгать... Щелкнула тетива старшины, потом еще одна, из-за спины. Это Пестель помогал закованным в сталь друзьям, и довольно толково, по крайней мере — хладнокровно.

Но больше Ростик ничего не успевал понимать, потому что пришлось работать мечом, раз за разом поднимая его и нанося удар, в очередную морду, которая показывалась из темноты... Теперь их можно было рассмотреть получше.

Это не были панцирные шакалы, это оказалась странная помесь медвежьей головы, с огромными клыками, маленькими, злобными глазками, мощной груди и гиеньего, легкого в движении, торса. Да, подумал Ростика, если удастся выжить, он предложит назвать их гиеномедведями...

А вот думать во время рубки не следовало, это тормозило и тотчас сказалось на Ростике. Сталь его руки заскрипела под желтыми, оскаленными клыками, но прокусить ее очередная медвежья морда не могла, она лишь тянула Ростика во тьму... Если бы это удалось, Ростику пришел бы конец, с наседающими со всех сторон чудовищами он не справился бы. Да и его приятелям пришлось бы плохо, их было слишком мало, заменить Ростика было уже некому.

Ростик скоординировался и нанес в грудь зверя удар коленом, украшенным небольшим, но довольно острым шипом, удар пришелся в плечо зверя... Он отпустил человека и закружился на месте, но свое дело сделал. На Ростике висело еще три таких же гиены.

— Пестель, пускай! — заорал Рост, чувствуя, что вот-вот его выдернут вперед.

Конь промчался вперед, должно быть получив изрядный удар по крупу. Он скакнул, отбросив старшину, но тот сумел остаться на ногах... Вой вокруг поднялся на неимоверную высоту. Там, куда ушла первая лошадка, послышалась отвратительная, мокрая возня, потом раздался громкий, дикий всхрап, и послышалась драка, в которую оказалась вовлечена чуть не половина стаи.

Но людям стало полегче. Они отогнали тех гиеномедведей, которые еще пробовали добраться до них, а потом вдруг ударила автоматная очередь. Это старшина легко, как на стрельбище, держа автомат перед собой на вытянутых руках, поливал тьму хорошо рассеянной очередью... Вой сменился визгом, и шум драки стал еще громче.

— Рожок, — потребовал Квадратный у Пестеля, не оборачиваясь. Получил, сменил магазин и снова выпулил его, теперь уже присев, строго на уровне своих колен, чтобы зацепить как можно больше чудовищ.

После этого стало чуть потише. Стая, кажется, отступила. Старшина повернулся, перезарядил оружие, сказал, подняв забрало и вытирая пот:

— Следующий раз, когда они насядут по-серьезному, бросишь лимонки.

Атака возобновилась через час, когда время уже ощутимо подошло к полуночи. На этот раз они не рвались всей кучей, получая удары и мешая тем, кто оказался сзади. Теперь они кидались небольшими, слаженными группами по три-четыре зверюги, зажимая зубами руки и ноги людей.

Драться стало труднее, требовалось выбить правого зверя, который фиксировал руку с мечом, а потом... Потом все получалось, пожалуй, даже легче, чем во время первой драки, вот только нужно было сразу освободиться справа. Теперь Пестель не зевал, он выпулил весь колчан своих стрел, Ростиковых и хотел приступить к боезапасу старшины, когда звери вдруг отошли.