Место отсчета - Страница 22

Днем оказалось очень много работы, они то и дело запутывались в разветвлениях долины, упираясь в действительно непроходимые вершинки, на которые не мог подняться даже Квадратный. Зато они поняли, что, против ожидания, на каждой из развилок нужно сворачивать не от Олимпа — название, кажется, прижилось — а ближе к нему. Чем это было вызвано, какой тектонический процесс послужил тому причиной, Ростик не знал. Да и никто, вероятно, из ученых, оставшихся дома, не мог этого знать, в Полдневье полагалось бы строить новую науку по этому поводу.

Конечно, они боялись, что никакой это не перевал, что они нашли лишь тупиковую складку и теперь никогда не выйдут на ту сторону гряды. Да и Пестель все время шутил, что необъятность мира — выдумка Перегуды и вот им выпала на самом деле удача открыть край мира, о котором так часто рассказывали хронисты еще на Земле.

И вдруг, всего лишь за час до того, как должно было погаснуть солнце, все встало на свои места. Черные камни под копытами коней стали все чаще сменяться травой, а реденькие ручейки потекли не назад, а вперед. Они действительно прошли по узенькому перевалу и теперь оказались с другой стороны холмов.

Хотя по-настоящему убедиться в этом они смогли лишь на следующий день. Вернее, на следующее утро.

11

Следующий день прошел быстро. Слишком уж необычным оказался мир по эту сторону холмов, слишком много в нем приковывало взгляды, хотя Ростик и затруднился бы объяснить, что именно притягивало их внимание.

По сути, этот новый для них ландшафт оказался еще более монотонным, серым и однообразным, чем даже те лесостепи, среди которых стоял Боловск. Потому что он целиком, полностью и совершенно состоял только из одних болот.

Но болота эти были так многообразны по цвету только-только зацветших трав и невысоких кустов, там много речушек и озерец разрывало серую их ткань, так невероятно велико было количество всякой живности, которая отыскивала тут пропитание и пристанище — что смотреть хотелось не отрываясь. А может, все дело было в том, что никто из них никогда не видел по-настоящему болотистой равнины, никто не видел даже летней тундры, и потому местность заворожила их новизной. Так или иначе, не сговариваясь, все трое направились именно вперед, в Водяной мир, как его почему-то сразу стал называть Пестель, и вполне удачно.

Разбив лагерь на одном из последних каменных островков — все, что осталось от холмистой гряды, которую они только что перешли, путешественники вдруг осознали, что действовали, даже не обдумав других вариантов, и Пестель попытался наладить дискуссию.

— Вопрос вот в чем — нужно ли идти дальше в болота? — спросил он, когда ужин был приготовлен и съеден, когда в кружках плескался чай, обещая десяток-другой минут приятной расслабухи.

— Я полагаю, нам следует посмотреть, что там творится, — отозвался старшина.

— Да, посмотреть было бы неплохо, — начал Пестель. — Но что мы хотим выяснить?

— Все, что там происходит, — сформулировал Ростик.

— Думаю, в глубине происходит то же, что и тут, на краю. Если мы не будем углубляться, а пойдем вдоль, все и так выяснится, а нам останется только систематизировать наблюдения.

— Чего ты боишься? — спросил его в упор старшина. Тот опустил голову, потряс темными вихрами. Почему-то Ростик только сейчас заметил, что он не стриг волосы несколько недель, и они у биолога непривычно длинные, не то что у него с Квадратным.

— Того, что в болотах. Новых видов живности, хищников, с которыми мы не знаем, как сладить...

— Тебе кажется, мы с ними не справимся? — спросил Ростик.

— Может, и справимся, но... — Пестель печально посмотрел на огонь, на товарищей и стал объяснять: — Мы не готовы к этому походу. Мы довольно неплохо экипированы для степи, у нас есть все, даже умение маскироваться там в необходимой мере, а тут... Нет непромокаемых спичек, нет масла, чтобы не ржавели доспехи, мы едем на лошадях, а может, тут нужны байдарки... Поэтому я предлагаю не заходить глубоко в эти болота, а посмотреть что и как, не сходя с твердой почвы.

— Может, всех этих болот наберется всего на десяток километров, — сказал старшина. Чувствовалось, что аргументов Пестеля он не принял.

— С горы мы видели не менее двух сотен километров этой прелести, — сокрушенно отозвался Пестель. Он понял, что его предложение не пройдет. — И она тянулась дальше, гораздо дальше.

— Все-таки поясни, пожалуйста, свои опасения, — попросил Ростик.

— Не знаю, не смогу, наверное, этого сделать, но... Но знаю одно — мы к походу по болотам не готовы.

— Боишься, — подытожил старшина с ощутимой даже в темноте долей презрения.

— Боюсь, — признался Пестель.

— Ну и что скажешь? — Квадратный повернулся к Ростику.

— Может, он прав? Может, болота окажутся слишком иной средой, чтобы соваться в нее чересчур решительно с такими малыми силами.

Квадратный вздохнул, покрутил кружку в руке, взбалтывая остатки чая. Он подумал, посмотрел в тихую тьму, обступившую их со всех сторон, но как-то особенно ощутимо — с юга, со стороны Водяного мира.

— Хорошо, пойдем неглубоко, но все-таки пойдем. Просто чтобы было о чем докладывать в городе.

На следующее утро они пошли. И почти тотчас стало ясно, что Пестель прав, к серьезному походу по этой топкой поверхности, грязной, насыщенной влагой и сырой вонью, где все было обманчивым и ненадежным, они и вправду не готовы. Лошади выбились из сил и смогли пройти до полудня лишь километров десять, то есть меньше, чем в самые скверные прежние дни. Оружие вдруг стало отказывать, тетива арбалетов разбухла, ножи не выходили из ножен, и даже передернуть затвор на автомате оказалось делом сложным. А надежда на огонь, на котором можно было бы просушить поддоспешные куртки, развеялась в пыль... Вернее, в водяную пыль.